Филологические размышления Петра Васюченко увлекательнее иных очень художественных книг... Лично меня это не удивляет. Не зря его сборник заканчивается позитивной фразой: «Гiбель лiтаратуры адкладваецца». В конце концов, как классифицирует сам Васюченко, ХХ век создал разные типажи писателей: «Пiсьменнiк–бiблiятэка» (Хорхе Луис Борхес), «Пiсьменнiк–энцыклапедыя» (Д.Джойс), «Пiсьменнiк–слоўнiк» (М.Павiч), «Пiсьменнiк–архiў» (А.Салжанiцын), «Пiсьменнiк–лабiрынт» (В.Ластоўскi)». Писатель–филолог в этот ряд вполне вписывается... Каждая фраза из книги П.Васюченко — парадоксальный, остроумный афоризм о литературе и не только, провоцирующий мыслительный процесс. Если школьная программа нередко способна отбить живой интерес к любому шедевру, то рассуждения Петра Васюченко, напротив, этот интерес возрождают. В разделе «Трансцэндэнцыяльныя класiкi» — мысли писателя о Купале и Коласе, Богдановиче и Горецком, Короткевиче и Ластовском... В разделе «Анатомия аднаго шэдэўра» препарируются «Тарас на Парнасе» и «Ладдзя роспачы», пьесы «Тутэйшыя» и «Паўлiнка»... «Беларус вачыма беларуса» — это эссе о белорусе мифологическом, историческом и реальном... А заодно все это — о Канте и Шекспире, Борхесе и Филдинге, символизме и постмодернизме, любви, предательстве и пророческом даре... Обо всем, частью чего являются наша литература и мы сами.
Даниил Гранин. Причуды моей памяти. Москва — Санкт–Петербург, Центрполиграф, МиМ–Дельта, 2009.
Фронтовик, блокадник... Интеллигент–«шестидесятник», проповедовавший романтику научного подвига, в эпоху перестройки блеснувший романом «Зубр» о репрессированном ученом Тимофееве–Реcовском... Написавший в соавторстве с Алесем Адамовичем «Блокадную книгу»... Даниилу Гранину есть о чем с нами поговорить. Тем более эта книга как раз и оставляет ощущение разговора. Где–то подслушанные забавные фразы перемежаются рассказами о реальных исторических личностях — Лихачеве, Зощенко, Хрущеве... Глубокие философские размышления — историческими анекдотами... Приводятся письма читателей, диалоги... Иногда, прочитав очередной фрагмент, приходится отрываться от книги, чтобы его обдумать. Безыскусная маленькая зарисовка задевает душу больнее, чем роман. Вот идет работа над «Блокадной книгой»... И кто–то анонимно присылает авторам снимки: в блокадном Ленинграде на фабрике пекут ромовые бабы. Работники с голодными, серыми лицами. И пышные, политые глазурью деликатесы... Вот хоронят Зощенко... В Сестрорецке, почти тайно... Старый писатель прорывается к гробу с криком: «Прости нас, дураков, мы тебя не защитили, отдали тебя убийцам...» А вот абсурдный рассказик о мальчике Васе из детского сада, которому надоело дышать. Как же так, все дети дышат, а он не хочет? Васю не ведут на прогулку, вызывают на проработку родителей, боятся, что заразит примером других детей... Доктор объясняет, что Вася пойдет в школу, и все наладится. И действительно, в школе Васю научили дышать, как все. Что ж, «у нас полагают, что человека можно переубедить, если заставить его замолчать».
Издания для обзора предоставлены книжным магазином «Академическая книга», Минск, пр–т Независимости, 72.
Комментарии:
(0)
Рейтинг: 
Пока комментариев нет