— Поскольку мы знали, что будем далеко не единственными участниками фестиваля, приготовили стандартное 20–минутное выступление и еще минут 20 на всякий случай, как говорится, про запас, — рассказывает Юрий. — Словом, настроились на приятную такую тусовку... А когда приехали и увидели первые растяжки на железнодорожном вокзале, испытали настоящий шок. Развешанные по всему городу афиши сообщали, что на фестиваль прибыли знаменитый канадский блюзмен Лестер Кидсон, английская саксофонистка Пэтси Гэмбл, звезда американского блюза Ванда Джонсон и... мы, причем у нас сольный концерт! Помню, переглядываемся и дружно бледнеем, понимая, что мероприятие серьезное и на нас рассчитывают... В общем, начинать подготовку к своему концерту нам пришлось прямо там, на вокзале. Во всяком случае, его программу мы обсудили еще по дороге в местный амфитеатр, где было запланировано выступление.
Амфитеатр этот достоин отдельного упоминания. Когда там строили сцену, раскопали древние стены и решили оставить их как декоративный элемент. Так вот, внутри этих стен атмосфера совершенно ирреальная, теперь я примерно представляю, что чувствовали гладиаторы...
— Еще бы, думаю, европейская публика промахов по–прежнему не прощает...
— Что такое польская публика, мы поняли к концу своего концерта. Если нашу первую композицию зал встретил вежливыми аплодисментами, после нас не раз вызывали на бис. А когда репертуар иссяк окончательно, я не придумал ничего лучше, чем спеть под гитару блюз Эрика Клэптона... В принципе, мы планировали подготовить концертный вариант этой композиции, но когда–нибудь в будущем. Только размышлять уже было некогда...
— А соблазна исполнить несколько своих авторских песен у вас не было?
— Ну есть определенные интернациональные условности... Хотя не исключено, что теперь я бы так и сделал, для местной публики мы больше не темная лошадка, после концерта все наши диски разошлись мгновенно... В конце концов, пусть английский язык остается традиционным для блюза, исполнение блюзовых композиций на польском или белорусском уже вполне допускается.
— Кстати, выражение «белорусский блюз» в последние годы звучит все чаще. Хотя, как мне кажется, быть «белорусским» блюз не может по определению...
— И блюз, и джаз давно стали частью общей мировой культуры. Белорусский же блюз формируется только сейчас... Конечно, яркие музыканты у нас были и раньше, но только как единичные представители направления. Вспомните Александра Растопчина, Mojo Blues, команду Ильи Шевчика, уехавшего в Китай. Кстати, и вокалистка Mojo Blues обосновалась в Китае, даже вышла там замуж. Вспомните блюзовый клуб «Стар–клаб»... А Алексей Козловский, которого многие помнят еще по «Сузор’ю»! Сейчас он живет в Нью–Йорке и играет все с тем же Растопчиным... Был еще удивительный гитарист Аркадий Юшин, окончивший музыкальную школу Беркли в Бостоне, Александр Цыганок из Гомеля... Впрочем, это все частные, теперь уже, пожалуй, несущественные подробности. Суть в том, что тогда наши блюзмены встречались на своих фестивалях раз в год, а в другое время о них практически ничего не было слышно. Но именно наши первопроходцы показали тот уровень, который стал эталоном белорусского блюза, благодаря им появилось новое поколение блюзменов, которые стремятся объединяться уже на профессиональной основе и сейчас очень достойно представляют наш блюз за границей.
— То есть музыкантов, неравнодушных к блюзу, у нас теперь гораздо больше?
— Безусловно. Причем если раньше это были универсальные музыканты, играющие, к примеру, сегодня блюз, а завтра — рок, сейчас именно блюз становится их личной философией и стилем жизни. Причем к авторскому блюзу многие из них относятся резко отрицательно, считая, что нарушать стандарты неэтично. Но есть и другие, кто придерживается противоположной точки зрения, допускает эксперименты. В том числе и я...
— Тем не менее свою музыкальную карьеру вы начинали с создания рок–группы с отчаянным названием «Последний шанс»...
— Знаете, энергетика «последнего шанса» преследует меня по жизни. Даже в творчестве все время возникают пограничные ситуации... К слову, та группа просуществовала всего ничего, вскоре я увлекся регги — в 1981 году умер Боб Марли, и всплеск интереса к регги тогда был всемирным. Помню, на этой волне даже у Стиви Уандера, которого никак нельзя назвать приверженцем этого стиля, вышел отличный регги–альбом... Позже появилось любопытство к джазу, ну а дальше — и к блюзу. Хотя ни Эрик Клэптон, ни Би Би Кинг когда–то меня не впечатляли, в сравнении с джазом их музыка казалась мне слишком простой.
— Однако, по мнению музыкантов, именно простую музыку играть сложнее всего...
— Со временем и я это понял... Пусть себе джазмены по–прежнему относятся к блюзменам свысока, но блюз XXI столетия — это уже далеко не ритм–блюз 50–х!
— И где его можно услышать? Вечера блюза в минском клубе «Гудвин» остались в прошлом...
— К сожалению, сегодня таких мест немного. Разве что клуб «Гаффити» и Театр русского романса (название которого, увы, все еще может смутить поклонников блюза). Год назад компания, продающая электрогитары, проводила там семинар с целью изучения спроса. После предполагался концерт, куда пригласили и меня (у меня тогда как раз было несколько песен, которые я сам называл современными романсами, такой эксперимент). Но когда руководство театра узнало, что я тот самый Нестеренко, у которого White Night Blues... Словом, следующий концерт мы сделали там уже с Юрием Михайловым, лидером группы «Мадера хард блюз». После на этой сцене стали выступать и другие блюзмены. Скажем, «Кросби–бэнд», Spoonfool и еще несколько наших команд на осень уже составили весьма достойную афишу своих выступлений в Театре русского романса... Вдобавок блюз теперь практически всегда звучит на байкерских фестивалях, где пользуется неизменно бешеным успехом. За эти годы мы выступали на десятках байкерских фестивалей! Два года назад нашим байкерам даже удалось договориться с городской администрацией Несвижа совместить байк–шоу с праздником города. Никаких фонограммных певичек и нелепых ведущих на сцене не было, все вышло просто супер... Кстати, в начале сентября в Несвиже планируется очередной байкерский фэст, возможно, эту красивую идею удастся повторить.
— Словом, ждем осени... Вот интересно, почему в Европе летом проходит столько интересных концертов, фестивалей, а у нас оно все еще считается мертвым сезоном?
— И я не первый раз задаюсь таким вопросом... Скажем, Ванда Джонсон и Лестер Кидсон до фестиваля в Бяла–Подляске всю неделю ездили по польским городам и местечкам. Видимо, потому, что к джазу там неравнодушны не только местные граждане, но и городские власти... «Когда–нибудь и у вас все будет хорошо», — успокаивали меня польские коллеги. Правда, то же самое они говорили и 10 лет назад...
Комментарии:
(0)
Рейтинг: 
Пока комментариев нет